Я помню времена, когда российскому горожанину было легче вырастить огурцы у себя на огороде или даче, чем купить их в магазине. Даже в сезон дежурной «битвы за урожай» в овощных стояли рядами лишь пыльные трехлитровые банки с бессовестно разбавленным березовым соком да валялись унылые, мелкие, гниловатые кучки репчатого лука. Я больше не хочу в ту эпоху.
Потому что сейчас в своем поволжском городе средней величины могу сформировать семейную продуктовую корзину на неделю, не отходя от рабочего стола (он же «развлекательный» – в минуты досуга). И приветливый курьер доставит мне продукты завтра же, а то и к вечеру сегодняшнего дня. И свежие огурцы в моем заказе будут истинно свежими.
Я не ностальгирую слишком уж сильно по трудным и опасным, но свободным 90-м, и совсем не желал бы вернуться в свой 2002-й или 2007-й. В те поры дурацкая «мудрость» «Где родился – там и сгодился» все еще была актуальна. И означала «Где родился – там и погиб от безнадеги».
В головах всех хоть чуточку амбициозных провинциалов тех лет ослепительными ледяными буквами сиял единственный императив: «В Москву. В МОСКВУ!» Российская провинция душила и сводила в ранние могилы журналистов, музыкантов, художников, скульпторов, киношников, рекламистов, ученых, изобретателей, писателей и публицистов, дизайнеров – множество людей гуманитарных, технических, а главное – творческих профессий.
Они могли кое-как кормиться лишь с руки местных властей. А за это должны были пресмыкаться, угождать, вступать в правильные партии и публично нести невероятную, лживую чушь. Им приходилось кулуарно бороться за хоть какое-то финансирование, за оклады свои и коллег по линии «культуры-мультуры», или «нашей великой науки», или «информационного сопровождения деятельности органов власти». А оклады-то отличались друг от друг только тем, что они были или «нищие», или «нищие вообще безнадежно».
Еще совсем недавно российская провинция, лежащая в каких-то незначительных для России 300–500 километрах от столицы, была вековым болотом, обиталищем миллионов «людей второго сорта», в большинстве своем отрезанных от передовых достижений цивилизации. Мир, культуру, даже со вкусом сделанную одежду и какие-нибудь греховные триммеры для бороды они видели лишь в телесериалах и фильмах с пиратских VHS-кассет.
Мой приятель N – молодой джазовый саксофонист, которому преподаватели прочили успехи «русского Колтрейна», не дожил и до 23-х лет. Он успел немного потереться на рядовых и нежирных концертных работах в Москве и даже один сезон в Италии, но, увы, к тому времени, кроме врожденного порока сердца, заимел типичный порок провинциальных музыкантов конца 90-х и начала 2000-х. Проще говоря, выпивал.
Однажды ему пришлось навестить свою малую родину – маленький уездный городок, который когда-то был известен тем, что снабжал всю страну часами с кукушками. N по легкомыслию столкнулся вечером с местной аналоговой гопотой. Ему выбили или безнадежно поломали все передние зубы. Немногие знают, что саксофонисты играют в том числе и «зубами» – этого требует устройство инструмента. Провинциальные гопники фактически отняли у N профессию.
Я помню их поименно – полтора десятка провинциальных художников, музыкантов, поэтов, журналистов, актеров из моей круга общения, не доживших кто до 30, кто до 40. Они накладывали на себя руки, умирали от последствий злоупотребления алкоголем, замерзали в подъездах, нелепо попадали под машину. Кое-кого не просто била окраинная гопота, но и убивала.
Вот только что прошел Санкт-Петербургский экономический форум. И скучно, и грустно. Мы, по сути дела, опять говорим о том, что нам нужны инвестиции.
А мы толкуем, что нам нужны западные инвестиции. Это, по меньшей мере, несерьезно!
Берем простой вопрос. У нас сейчас есть программа цифровой экономики, в которую наше правительство должно вкладывать более 100 миллиардов долларов ежегодно, а речь идет о нескольких триллионах в конечном итоге.
Что тут сказать? Ну, это, видимо, только от невежества проистекает. В 2000 году Роберт Солоу, лауреат Нобелевской премиипо экономике, провел исследование: в каких областях внедрение компьютеров в американскую экономику дало наибольший эффект.
Тот результат, который он получил, оказался парадоксальным — таких отраслей нет! Единственное исключение — это отрасль, которая производит компьютеры. Сейчас компьютеры считают в 250 миллиардов раз быстрее, чем первые образцы. Но они опять-таки никак не влияют на экономику.
Максимум это торговля, которую, в общем-то, с большой натяжкой можно назвать экономикой.
Если мы посмотрим, где нам нужна цифра, а именно: делопроизводство, государственное управление, цифровое здравоохранение — то мы увидим, что ни одна из этих отраслей не имеет никакого отношения к экономике. Это максимум распил денег и растрата их.
Мультифакторная производительность труда и капитала со скоростью роста 2,5% была только в течение одного десятилетия, а именно с 1958 года по 1968 год.
И дали ее всего лишь три инновации, никак не связанные с компьютером — это большая химия (новые материалы), это автоматизация и конвейер в невоенном секторе, и это автомобилизация (совершенствование двигателя внутреннего сгорания). С тех пор ничего похожего больше не было. Вот сейчас по сравнению со скоростью роста 2,5% мы упали в десять раз.
Мир находится в остром кризисе производительности. Поэтому компьютеры не играют экономически ровно никакой роли. Кстати говоря, правильнее было бы говорить именно о компьютерной, а не цифровой экономике.
Компьютеры играют роль другую, гораздо более важную — социальную. А именно: компьютеры сделали вопиющее неравенство очевидным.
И сейчас примерно пять миллиардов человек говорит: «Мы хотим жить, как золотой миллиард. Американцы, потребляя почти 40% мировых богатств, дают вклад в мировую экономику меньше 20%. Значит, они не умеют работать. Отдайте нам наше!» Если вы включите «Аль-Джазиру», это говорится каждый час.
Поэтому, по сути дела, у нас сейчас есть три варианта развития.
Первый — российский вариант: реформироваться, отступая в средневековье. Если мы сравним, что знал ученик гимназии в 1890 году, и что сейчас знает наш выпускник, сдавший ЕГЭ(тем более, базовое, а не профильное — чтоб сдать базовое ЕГЭ, нужно знать математику всего лишь в пределах шести классов), то, вообще говоря, разница громадная.
Уровень образования, культуры, науки падает во всем мире. Но мы здесь имеем пальму первенства.
Второй вариант — это мировая война, которая заставит массу регионов мира просто смириться с их унизительным положением. Это еще раз повторение ХХ века.
И третий вариант — те самые экономически значимые инновации. Грубо говоря, повторить нечто сравнимое с тем, что было между 1958 и 1968 годом, когда удалось создать «золотой миллиард».
Что делают компьютеры? Давайте посмотрим на постиндустриальную экономику, имея в виду развитые страны.
Из ста человек двое работают в сельском хозяйстве и, соответственно, делают продовольствие для себя и всех остальных. Десять — в промышленности, тринадцать — в управлении. Семьдесят пять человек не нужны.
Но праздный мозг — мастерская дьявола. Значит, их надо чем-то занять. Вывод: их надо чем-то морочить, дурачить.
Когда семь лет назад в РАН был проведен опрос, чем же занимаются российские мужчины, то выяснилось, что главному в жизни российских мужчин, а именно российским женщинам и своим детям, они уделяют в среднем сорок пять минут в сутки.
А виртуальной реальности — социальным сетям, просмотру телевизоров, компьютеров, гаджетов — они уделяют четыре с половиной часа. Тогда это было шоком.
Те данные, которые мы получили сейчас по миру (в прошлом году) показывают, что ситуация еще более грустная. То есть в ряде стран люди уделяют виртуальности и 6, и 7 часов!
Ну представьте себе: вам говорят, что вы будете хорошо жить, но за это часов 6 каждый день вам надо просидеть в тюрьме. Конечно, вы отвергнете это предложение. Но именно это-то и сделано!
То есть человек 6 часов живет чужой, виртуальной, бессмысленной, не имеющей никакого отношения к нему жизнью. То есть, по сути дела, мы можем говорить о компьютерном извращении. Людей надо просто чем-то занять, как-то обморочить, неважно как, неважно чем. Россия, к сожалению, идет ровно по этому пути.
Теперь вопрос: можем ли мы без этого обойтись? Конечно, коллеги! Когда десять или пятнадцать лет назад мы фиксировали, что от 85% до 90% всех ресурсов сети связаны с эротикой и порнографией, я говорил, что дальше будет хуже. Коллеги, оно стало хуже. Дай бог им в компьютерные игры всем играть!
По данным этого года 92,4% нашей молодежи от 15 до 25 лет смотрят рэп-баттлы. Что это означает? Это маргинальная негритянская культура. Негры не могут достать белых, а поэтому у них огромное внутреннее напряжение. И они кроют друг друга матом.
Ну, дальше в это были вложены деньги, и этого сделали как бы шоу. А наши-то дети это поголовно смотрят, полагая, что это и есть искусство — новая цифровая культура. А те люди, которые ругаются, вот эти самые Оксиморон, Гнойный — кстати сказать, их рэп-баттл посмотрело ни много ни мало 46 миллионов человек, — естественно, считают себя цифровой элитой.
Таким образом, мы теряем следующее поколение. Мы получаем по Шекспиру: «порвалась времен связующая нить». То есть мы пытаемся чему-то научить детей, рассказываем о каких-то смыслах, ценностях, а они — там, в рэп-баттлах.
Теперь что касается наших смыслов и ценностей. А здесь, коллеги, проблема очень простая: у нас нет смыслов и ценностей, признанных нашим обществом. Общество наше расколото.
У нас нет проекта будущего, признанного элитой. Поэтому, когда вы, например, хотите снять патриотический фильм, вам объясняют, что вы можете снять чернуху, порнуху, что-угодно, но никак не патриотический фильм. Питчинг на патриотический фильм не удается провести.
Так имеет ли смысл ставить вопрос о контенте? Нет, коллеги, при нынешней политике в области массовой информации ничего полезного снять-то нельзя!
Как ковалось превосходство США в информационной сфере? Очень просто. Когда американцы поняли, что это важная сфера и создавали Голливуд, они взяли ведущих писателей и сказали: «Ребята, нам нужны хорошие сценарии для кино, которые пропагандируют наш образ жизни. Вас не опубликует в США никто и никогда, до тех пор, пока вы не научитесь писать хорошие сценарии».
А наше кино сегодня повторяет зады американского, между тем как американское кино по своему стилю и смыслу создавалось не нами, не для нас, исходя не из нашей парадигмы жизни и не во имя нашего развития.
Давайте поставим мысленный эксперимент: допустим, санкции ужесточаются через два года. Нас перекрывают по «Свифту», нас перекрывают по жизненно важным лекарственным средствам, нас перекрывают по информационным потокам.
Как мы будем жить? На мой взгляд, если мы цивилизация, то, вообще говоря, у нас должно быть все свое.
Вот Китай мыслит таким образом: у них есть огромный китайский Firewall — они контролируют свой интернет. У них есть большая китайская экономика, они в крайнем случае могут обойтись без внешнего рынка.
На мой взгляд, и мы ровно без этого можем обходиться. Но для этого мы должны понять, а что нам нужно в информационной сфере.
Например, Windows имеет более пятидесяти тысяч уязвимостей. Из них американская разведка использует две тысячи, наша — примерно полторы тысячи. Ну, разные, правда, уязвимости. Казалось бы, это очевидно, что наши государственные структуры не имеют никакого права покупать этот Windows, потому что в нем есть не декларируемые возможности. Но, насколько я знаю, наш «продвинутый» «Сбербанк» купил на 80 миллиардов у Microsoft вот этого самого Windows.
Основная проблема и основное решение ее — в нас, внутри, это смыслы, ценности нашей цивилизации. При этом все, что связано с цифрой, это не сегодняшний и не завтрашний день, это вчерашний день.
Если мы посмотрим на то, сколько чего цитируется в научном контексте, то скажем, характерная цитируемость наук биологического цикла — пятьдесят единиц, химии — десять, физики — восемь, математики — полтора, и информатики — полтора.
Берем отрасль IT. Отрасль пока богатая, три с половиной триллиона долларов. Но это «отстойная» отрасль, коллеги. Она упала на шесть процентов два года назад и на 0,6 процентов год назад. Поэтому наши мудрецы из правительства, которые говорят, что мы еще и на рынок IT выйдем, несут, конечно же, бред и блеф.
Из этой отрасли растет только один сегмент, самый страшный. Это VR, виртуальная реальность. За прошлый год она выросла на 80%. Несколько фирм, соответственно, породили шлемы виртуальной реальности. Рост, по разным данным, на 70-80%.
Итак, в сухом остатке: есть 75% лишнего населения, социальной обузы, и компьютер нужен, чтобы их дурачить. Спрашивается, можно ли компьютер использовать в мирных целях? Безусловно, можно.
Приведу простой пример. У нас есть «Википедия» — масса недостоверной, халтурной, бредовой информации. Но ведь есть и проект, который был разработан в России — «КиберЛенинка» — оцифруем всю Ленинку. Проект сделан в нашем институте. Мы вполне это можем сделать.
Российской академии наук по нынешним законам запрещено заниматься наукой, она — клуб. Она может заниматься прогнозом, экспертизой, но наукой она не имеет права заниматься. Ну если только как-то под одеялом, в свободное время.
Естественно, что делает, например, Французская академия наук? Это союз бессмертных, которые толкуют слова, грубо говоря, составляют толковый словарь. Вот вам очевидный проект для Российской академии.
Естественно, если все остальное запрещено, пусть хоть этим займется. Так может возникнуть живая русская энциклопедия, в которой ученые делают возражения, отвечают на возражения, вырабатывают объективно ценное знание и объяснение сложных проблем и понятий. Аналогично этому: можно сделать массу интересных образовательных проектов.
Философ Платон с блудницей заспорили, кто из них сильнее. И тут идет студент. И они решили проверить. Платон говорит: «Я всю жизнь работал, я для тебя открою те тайны, которые ты никогда не узнал бы. Меня, видимо, скоро уже не будет. Но я сегодня вечером расскажу тебе основные тайны мира».
А блудница говорит студенту: «Слушай, а я тебе дам бесплатно сегодня». И он, естественно, пошел с блудницей. Блудница спрашивает Платона: «Так кто из нас сильнее?»
Платон говорит: «Я считаю, что все равно я сильнее, потому что я-то зову вверх, а ты зовешь вниз».
И поэтому, на мой взгляд, обсуждая всю цифровую вселенную, естественно ставить вопрос, не почему мы отстаем и идем где-то в хвосте Запада, а нужно обсуждать, как с помощью этих инструментов не дурачить людей, не морочить, а вести вверх.
Не важно, какими способами, играми ли, фильмами ли, обучающими ли программами, но, вообще говоря, мы должны работать не против внутреннего закона, который, по Канту, находится в нас, а работать на этот закон.
Сегодня родители идут против течения, у них не хватает на это сил. Пока же родители говорят детям про то, что не лги, не воруй. А общество в лице «передовых» технологий — про совершенно обратное.
Нужно радикальное изменение информационной политики, для того чтобы, по крайней мере, родители шли в одном направлении с государством, с будущим обществом. Я процитирую вам Исаака Калину, начальника департамента образования Москвы.
Он говорит следующие простые слова: «Детей ничему учить не надо, они лучше нас во всем разберутся. Они другое поколение». Мол, они сами все умеют, они уже сами знают, какие кнопочки нажимать, и главное — это интернет-образование. Понимаете? Когда это говорит человек, который ведает образованием, что это значит?
Сейчас Греф утверждает следующее: у нас будет дистанционное образование. У человека есть цифровая приписка, а дальше пусть он сам по компьютеру учится. Согласно старому анекдоту, и воробей, и соловей кончали одну консерваторию. Но воробей по заочной части, а соловей — по очной. Боксеры-заочники должны быть выброшены из бокса, понимаете?
Вся цифровая экономика, как она трактуется в программе «Цифровая экономика Российской Федерации» должна быть выброшена как целое. Потому что она не имеет отношения к экономике.
Она не имеет отношения к производству, к компьютерам, к роботам, к национальной безопасности — это в огромной степени распил средств.
Мы до сих пор с упорством, достойным лучшего применения, толкуем, что мы европейская страна! Ну, коллеги, но это же явный абсурд. Ну просто вдумайтесь. Ну какая мы европейская страна?
Какая любимая европейская сказка? Это «Золушка» — девочка делала все по инструкции, и ей дали прекрасного принца в награду. Какая наша любимая сказка? Конечно, это «Иван-дурак». Потому что он в обычной жизни как-то вот странный человек, но, когда есть экстремальная ситуация, именно он — адекватный. А не те люди, которые действовали по инструкции.
Откуда это взялось? А понятно, откуда, потому что у нас зона рискованного земледелия.
У нас одиночка не выживает. Европейская ценность: каждый за себя, один Бог за всех. И тут одно отношение к свободе.
Наша ценность: сам погибай, а товарища выручай, — это соборность, это совершенно другие ценности. Возьмем отношение человека к Богу. Там строится собор с много сотен мест, и человек — в этом микрокосмосе песчинка. Наше отношение — храм Покрова-на-Нерли. Абсолютно иное.
Давайте посмотрим дальше. Западная цивилизация — торжество закона. Вот мне в Соединенных Штатах Америки объяснили, что у них 17 миллионов юристов. Если взять членов их семей, то это 50 миллионов юристов. Мы никогда не будем иметь такого законодательного поля.
И роль закона у нас играет совершенно другая вещь — это культура и совесть. Кстати, обращу внимание, что практически ни в одном европейском языке нет аналога слова «совесть». А для нас оно жизненно важно. Не свобода, а именно совесть.
Вообще говоря, выложить в сеть гадость должно быть неприлично, правда? Сделать нечто в темноте, к чему призывает блокчейн, должно быть неприлично, понимаете? Поэтому в основе нашей политики должна быть культура и совесть.
Нам бы было нужно, — в Изборском ли клубе, в «Регнуме» ли, — отрефлексировать те самые смыслы и ценности нашей цивилизации, которые позволят ей пойти вперед. Если они есть, если мы понимаем их — тогда все к нашим услугам, мир у наших ног.
Допустим, нам к нашему будущему предстоит идти не пешком, а нужно ехать на мотоцикле, — отлично, сделаем мотоцикл. Нужно нам иметь свою операционную систему?
Да у нас есть люди, которые могут это сделать. Нужно нам иметь банковскую систему — так давайте заведем банковскую систему. А так мы находимся в межеумочном состоянии, ни то ни се.
Преодоление глухой провинциальности
Мне 46, и я переживаю вторую молодость. 15 лет назад в своем полумиллионом городе я знал лично или поименно всех потенциальных заказчиков моих услуг – что журналистских или редакторских, что музыкальных (так уж вышло, у меня две творческих профессии). Ходил по кругу и был заперт, замурован в этом простеньком местечковом лабиринте.
Как видим, всего за 500 кэмэ от Москвы народ еще не врубился, что в тренде удаленная работа, и что зарплаты по крайней мере тех, кто может продавать свой труд в другие регионы посредством интернета, вскоре будут выравниваться (да уже начинают), хотят этого бизнес и бюджетные организации или не хотят.
Работать удаленно, кстати, легче, если получить современную IT-профессию.
А 15 лет назад «региональный фактор» довлел и не оставлял надежд. «В Москву! В МОСКВУ!» – терзала рациональная мысль. Но «вход» в столичную экономику был ненормально дорог и требовал от провинциальных специалистов надолго расставаться с семьями.
Не каждый хочет жертвовать общением с дорогими сердцу людьми. Вот и я не стал, как бы обрекши себя на вечную провинциальность, бедность и невостребованность. Однако пришла цифровизациия экономики, и потихоньку провинция перестала душить мне подобных.
Который год я все не могу привыкнуть к тому, что пишу для крупнейшего в России блога об интернет-маркетинге и время от времени помогаю предпринимателям из городов, в которых сам никогда не бывал, рассказать миру о себе.
Мало того (только тс-с-с!), по контракту с одним калифорнийским музыкальным издателем я за тем же столом, за которым пишу буковки, создаю интересную мне (и рынку) музыку. Никуда не уезжая из своего спального района, не то что из города. 15 и даже 10 лет назад это было просто не-воз-мож-но!
Цифровизация экономики, расцвет удаленной работы, невиданное усиление экономической связности страны и всего мира дали мне второй шанс, который я не упущу. И я вижу, что мои дети и дети моих сверстников растут уже не в «провинции» – они растут в мире вообще.
Это первое поколение россиян Новейшего времени, которое знает иностранные языки не по библиотечным книгам, а по живой речи на YouTube. Которое в один день со всей планетой видит значимые премьеры, у которого есть корреспонденты, друзья и даже заказчики не то, что из отечественных столиц, а из любых уголков мира.
Кого там пугает цифровизация нашей жизни? Тех, кому желательно, чтобы их мелкие или масштабные делишки оставались в тени? Региональных монополистов? Местечковых воротил, наживающихся на «региональном факторе» зарплат? Истеричных вечерних пташек из зомбоящика? Еще кого?
Да мы будем счастливы, когда цифровизация, связность страны и мира, прозрачность микро – и макроэкономических процессов выбросит всех этих махинаторов на обочину жизни и укажет им их настоящее место.
А с мелкими проблемами, недоработками и перекосами «Цифры» мы разберемся. Она возникла впервые в человеческой истории, как в свое время паровой двигатель или электрическое освещение. А не сами разберемся, так наши дети – «люди мира», которых уже не загонишь вкалывать за копейки на уездный морально устаревший бизнес и не убедишь смотреть снизу вверх на местных (да и на любых) князьков, кормящихся на низких и высоких должностях.
Очень средненький класс: остался ли в России умеренно обеспеченный потребитель?
Информационный Клондайк
Забавно смотреть, как в пабликах серьезных СМИ, культурных, научных проектов или бизнеса с отличной репутацией всякие юные балбесы плодят комменты вроде «Зачем я это прочитал?», «Отписываюсь!».
Отписывайся-отписывайся, дурачок. Беги скорее назад – в объятия провинциальности. Ничего не читай, ничего не знай. Будь тупым, а значит неконкурентоспособным, ограниченным и, как следствие, бедным.
В далеком 2002-м мы с женой захотели, чтобы наши маленькие дети слушали «Детский альбом» Чайковского. Я натурально ринулся в магазины, и сюрприз – долго, месяц, а то и более не мог найти ни CD, ни кассету с хорошей, классической записью этого «банального», известного каждому ученику музыкальной школы сборника пьес. Его просто не было в продаже в нашем городе.
А в последнее десятилетие мы переслушали, перечитали, пересмотрели все, что когда-то было страшным дефицитом, все, что удавалось углядеть лишь краем глаза, взять почитать «на ночь», переписать 20-ю по счету копию с отвратительным качеством.
Я не устаю изумляться и никогда не привыкну к этому информационному волшебству: людям доступны любые контентные сокровища, и путь к ним занимает от нескольких секунд до нескольких минут.
У меня в соцсетевых друзьях – успешные коллеги из разных стран, к которым я, отчасти трепеща, могу обратиться и иногда обращаюсь за советом. Мир сократился с «шести рукопожатий» до двух. Я могу что-нибудь вытащить из поисковиков практически по любому вопросу.
Ваша заявка принята. Мы свяжемся с вами в ближайшее время.
Например, у нас дома сломалась одна классная детская электронная игрушка. Ну как сломалась – она практически неубиваемая, но есть конструктивный недостаток: одна важная кнопка управления со временем начинает западать. Нам достаточно было немного поспрашивать YouTube об этой проблеме, и тут же нашелся человек, который тоже с ней столкнулся, выстрадал решение и записал об этом видео.
А что мы имели раньше в смысле доступа к информации? «Большой энциклопедический словарь», поваренные книги, стремительно устаревающие бумажные справочники по радиотехнике? Абонемент в библиотеки, в которых нужные наименования было не поймать, потому что за ними охотилось немало таких же желающих?
Я уже не говорю про квест «купить хорошее издание “Истории одного города” Салтыкова-Щедрина» или «приобрести в личную коллекцию оригинальную виниловую пластинку с альбомом Джими Хендрикса».
Аналоговая провинциальная нищета была не только материальной, она была информационной.
А для многих людей голод на знания и плоды культуры будет похлеще физического. Теперь он легко утолим, и только за одно это я буду любить интернет и «цифру», славить их на каждом углу и способствовать распространению знаний, используя свои профессиональные навыки.
И мне не верится, что сегодня кто-то всерьез хочет информационно поголодать. Правда хотите? Ну так отключите ваши интернет-устройства, а других людей не призывайте вернуться обратно в «уютненькое» Средневековье.
Потребительское щщщчастье
Год 2021-й. Мне нужна деталь для электрогитары (если кому интересно – «тремоло»). Я в ночной тиши неспешно нахожу ее на eBay и заказываю во французском магазине. Курьер «Почты России» (и я, все еще не привыкший к таким чудесам, обалдеваю от этого) спустя всего неделю вежливо звонит мне на мобильный и привозит тремоло домой.
Даже если мне нужно срочно, день в день, купить что-то промтоварное – ну, скажем, компьютерный монитор взамен сгоревшего, я предварительно нахожу нужную мне модель по приемлемой цене в приятной мне сети магазинов. Мало того, я убеждаюсь в ее наличии в той точке, что ближе всего к моему дому. И только потом встаю со стула, чтобы с комфортом прогуляться до продавца-консультанта.
Черт-черт-черт, этого всего не может быть. Я же помню, что покупка плаща и ботинок в 1989-м – это был целый гребаный квест. Через каких-то знакомых других знакомых люди получали заветное неофициальное приглашение посетить место силы – так называемую «базу» (советское предприятие торговой логистики). И только там имелся какой-то выбор. Потому что сносные вещи до конечных прилавков просто не доходили. А если и доходили, то продавцы их под теми же прилавками прятали и продавали доверенным приятелям или перекупщикам с личной наценкой сверху. Конечно, незаконной, но кого это останавливало?..
Недообщество потребления: России требуется больше «потребительства»
Когда я вижу, как бумеры заявляют в интернете (что парадоксально) – мол, интернет несет одно сплошное зло, цифровизация экономики оставляет правильных людей без работы, а все незаслуженные, само собой, деньги достаются одним непристойным блогерам, я искренне недоумеваю.
Ко мне и соседям-бумерам на днях приходила бодрая пожилая женщина надписью на жилете «Перепись населения» и с планшетным компьютером в руках. Мы беседовали минут семь вместо сорока, как в прошлый раз, когда нас переписывали вручную.
Мне мечтается, что в России будет цифровизированы и унифицированы все виды госуслуг и все виды услуг житейски-социальных – от ритуальных до замены старых лифтов в многоквартирных домах.
Чем больше в социальной аналоговой экономике занято людей, «творчески» подходящих к бухгалтерии, ценообразованию, инженерии и логистике, тем больше в ней дыр для наглого воровства, подтасовок, работы спустя рукава и обычного человеческого головотяпства.
Чем больше в цифровой экономике унифицированного, сертифицированного и отлаженного программного обеспечения и сетевой связности, тем меньше в ней остается места для обмана и занижения качества услуг.
Я вижу, как год за годом постепенно сужаются окна возможностей для произвола чиновников и управленцев госпредприятий в регионах, как бывшие местные царьки вынужденно начинают играть по правилам. Я хочу, чтобы их всех цифровизировали с макушки до пяток, дабы паразитизм аналоговых махинаторов стал невозможен в принципе.
Делаем блоги для бизнеса и бренд-медиа
Интересно и эффективно
